Удивительным образом люди умудряются проживать свои жизни, не замечая самых естественных, само собой разумеющихся вещей, происходящих на свете с рождения мира. Таких, например, как течение времени, собственное дыхание и биение сердца. Не обращают внимания на небо, ветер и шелест листвы. Но отними у них все это - и остановится сама жизнь. Даже исчезновение какой-то одной мелочи разрушит существование человека.
Неожиданно, самой тяжелой утратой стала утрата ощущения времени. Нэль, как и любой человек, плыл по течению, отдаваясь ему полностью, жил так, словно время стояло на месте, так, словно он собирался быть на свете вечно. Теперь, когда это "словно" стало неоспоримым фактом, Нэль потерял связь со временем. Раньше он, все же, иногда останавливался и прислушивался к тихому шелесту секунд и минут, и тогда - хоть и не надолго - к нему приходило осознание вечного движения всего сущего. В усыпальнице Безымянного он перестал слышать этот шелест, как ни прислушивался. И ему неожиданно стало жутко. Идет ли время, как прежде, или остановилось? Может быть, здесь вообще нет времени, и именно поэтому сон Безымянного мог длиться тысячелетиями. Может быть, стоит ему покинуть свое убежище-тюрьму, и он начнет стариться, как самый обычный человек. Кто знает, не является ли бессмертие таковым только в безвременье? ...А если допустить, что в усыпальнице минуты все же сменяют друг друга, как и положено - то как соотносится здешнее время со временем в мире, откуда Нэль пришел? Он нащупывал разум Элейны, и она была, кажется, той же юной девушкой, которую он знал, но... Это было слишком хрупкое ощущение. Нэль не мог отделаться от мыслей, что, пока он в усыпальнице Безымянного закрывает и открывает глаза, моргая, в мире Элейны проносятся годы и месяцы. Если бы только она могла стать его глазами!
Нэля пугало то, что с тех пор, как он встретил Золотоглазого, он не испытывает ни голода, не жажды, ни потребности во сне. Оставалась усталость, но это была такая усталость, которая вне времени, вне каких-либо действий. Просто измотанность тела и духа, которую не прогонят несколько часов сна. Она поселилась где-то глубоко внутри, и обещала остаться навсегда. Навсегда. Какое страшное слово. Нэль и не думал никогда, что "навсегда" и "вечность" окажутся такими... жуткими. Невероятно, но бессмертие, к которому он так стремился, теперь представляются ненужной, болезненной помехой. А действительно ли оно мне было нужно, это бессмертие? спрашивал себя Нэль. И неизменно отвечал себе с удивлением - да, я и впрямь его хотел. Но ведь я не знал, что будет... так.
Так - это без солнца, без ветра, без травы и деревьев. Временами - если только можно сказать "временами" в месте, где времени, скорее всего, нет, - Нэль думал, что тьма и тишина будут длиться до скончания мира. Что ему вечно суждено оставаться с ними и среди них. Это было ужасно. Хуже всего, что случилось и еще могло случиться.
Нэль успокаивал себя одним. Когда он найдет книгу, и она исчезнет из мира, оба они - он и Безымянный освободятся из усыпальницы. Бог обретет полную свою силу, разрушит заклятие, и каждый из них сможет вернуться в тот мир, который считает своим домом. Только бы найти книгу... и только бы Безымянный не ошибался.
Потом к усталости и сомнениям добавилась боль от ухода Китаро и вина, как будто и без того лежавшей на душе тяжести было недостаточно. Разумом Нэль сознавал, что, на самом деле, вины его в произошедшем не было, Безымянный говорил верно, но сердце не желало успокаиваться. И никак Нэль не мог забыть, как кашлял кровью на полу в усыпальнице Золотоглазого, в то время как Китаро в другом мире... нет, это было слишком страшно даже представить.
Нэль не ожидал, что связь его с Китаро окажется столь прочной. Он вообще сомневался, что сумеет наладить хоть какой-нибудь контакт с ним, или с Элейной, или с любым другим человеком в его мире. Но, как видно, хотя бы в этом Безымянный оказался прав: ментальная магия пришла к Нэлю так же, как в свое время пришла и земная... Не в полной мере, Нэль не овладел сразу всеми ее тонкостями, но он был уверен, что со временем все наверстает. Со временем. Опять - время.
Но теперь, с исчезновением Арьеля, ментальная магия становилась бесполезной. Нэль зашел в тупик - он никак не мог нащупать разум музыканта, сколько ни старался. Удивительно и несправедливо, но человек, которого Нэль мог считать своим самым близким - если не единственным - другом, был от него скрыт словно бы черной пеленой, полностью непроницаемой для глаз его разума. Даже не пеленой - глухой монолитной стеной; и хоть бейся об эту стену, хоть кричи через нее, срывая голос - ничего не добьешься.
От Элейны, хотя связь с ней Нэль по-прежнему поддерживал, толку было немного. Нэль понимал, что было бы дикой жестокостью вынуждать девушку отправляться на дальнейшие поиски Арьеля; он мог бы заставить ее, но ему и без того было тошно от того ощущения страха и ненависти, накрывавшего его с головой каждый раз, когда он мысленно обращался к Элейне. Разговаривая с ней, Нэль неизменно вспоминал наложенное на него матерью Лионетты проклятие, которое он уж почти позабыл: "...И пусть отвернется от тебя с ненавистью и презрением тот, к кому потянется сердце твое... и умрешь ты в одиночестве и горе..." Что ж, смерть ему теперь не грозила, что до остального... Проклятие не имело никакой силы над Арьелем, но Элейна... впрочем, тут было иное. Может быть, госпожа Аманда, проклиная его, имела в виду только лишь отношения мужчины и женщины? Кто теперь скажет... Нэль знал только, что, глядя в лицо девушки, до сих пор продолжает чувствовать то же, что и в первый раз: как будто по душе его, по сердцу его, невидимая рука с безжалостной силой проводит ржавой иглой.
За всеми его неудачными попытками Безымянный наблюдал со спокойным любопытством, без малейшей тени нетерпения. Еще бы - он-то за столько тысячелетий сна научился ждать. Нэль же, увы, не обладал этим похвальным умением, каждая неудача жалила его, как оса, а засевшее в сердце нетерпение зудело и ныло, подстрекая пробовать снова, и снова, и снова - до полного изнеможения.


- В общем так, - проговорил король Уиллард, аккуратно складывая на краю стола разбросанные по всей его громадной полированной поверхности черного дерева потрепанные тома, - послезавтра я отбываю на север, в Кейпир. Кейпирские братья задумали строить новый храм Прайоса, и хотят получить мое благословение...
- Зачем им понадобился еще один храм? - поинтересовался тан Альбрехт Аль, сидящий тут же, в королевском кабинете, в одном из кресел у стены. Вид его, впрочем, свидетельствовал о том, что едва ли его так уж занимает этот вопрос. Тан хмурил пшеничные брови, а потемневшие глаза его, обращенные скорее внутрь себя, а не на внешние предметы, заставляли заподозрить, что волнуют его совсем иные проблемы. - Храмов Прайоса по королевству - несколько сотен. Прайос, наверное, не успевает принимать все посвященные ему жертвы, и уж точно пропускает мимо ушей большую часть молитв...
- Братья утверждают, будто в последнее время Прайос лишил людей своей милости. Будто бы, он более не прислушивается к молитвам и не являет свою волю. Они хотят умаслить его и вынудить вернуться... кхм... с небес на землю.
- Ну, а тебе-то что за дело до них? С чего ты воспылал такой любовью к братьям и к Двенадцати? С каких пор ты, вообще, благословляешь постройку храмов?
- По-твоему, я должен был послать их к Безымянному? - осведомился король. - Нет, Альбрехт, если уж братья меня просят о подобном, значит, я имею некоторое влияние в кругах служителей Двенадцати. И я не собираюсь им пренебрегать... особенно, в свете последних событий, - зеленые глаза короля со значением обратились в сторону тана.
Тот и бровью не повел, лишь пробормотал едва слышно:
- Видно, последние времена настали, раз король вынужден заручаться поддержкой братьев...
Король, однако, обладал хорошим слухом.
- Послушай-ка, Альбрехт! - вскинулся он гневно. - Не тебе рассуждать о временах и королевской власти! После того, как ты рассорил меня с магами...
- Если бы не я, они нашли бы другую причину для ссоры. Открой глаза, они хотят получить всю возможную власть, и я - всего лишь повод.
- Молчи! Оставим братьев в покое. Я, собственно, хотел сообщить тебе, что ты едешь в Кейпир вместе со мной.
- В Кейпир? - только сейчас тан взглянул на собеседника. - Нет, я туда не еду. Я еду в Тальеру.
- Что?.. Ты нужен мне в Кейпире, Альбрехт; кроме того, я не намереваюсь оставлять тебя без надзора.
- Нужен тебе? У тебя достаточно советников и без меня, о мой король. Что до надзора... Ты что, серьезно ожидаешь от меня подвоха? Нет, погоди, можешь не отвечать, я и без того прекрасно знаю, что напели тебе братья Гесинды. Ты к ним прислушиваешься - воля твоя. Но выслушай и меня, - тан поднялся и подошел к королю. Остановился, опершись обеими руками о темную столешницу. - Я должен вернуться в Тальеру. Вчера я получил письмо из дома. Очень тревожное письмо. Видишь ли, Кай написал мне, что Элейна пропала... Уехала из замка под тем предлогом, будто хочет посетить храм Перайны, но по дороге улизнула от сопровождающих и исчезла в неизвестном направлении. Видишь, Уиллард, я говорю тебе все без утайки, хотя знаю, в каком свете предстает моя дочь...
- Хм... Ты всегда повторял, что твоя Элейна - очень благоразумная и рассудительная девица. Это на нее непохоже.
- То-то и оно. Не понимаю, что могло случиться, чтобы она... В общем, Уиллард, я возвращаюсь домой. Я должен разобраться в этом деле.
- Вот как, - медленно проговорил король, прищурив засверкавшие бриллиантами глаза, и после пятисекундной паузы продолжил: - А что, если я прикажу арестовать тебя и силой препроводить в Кейпир?
- Воля твоя, - слегка поклонился тан. - Но, я надеюсь, ты так не поступишь.
- Безымянный дернул меня связаться с тобой, Альбрехт! Поклянись, что, по завершении своего семейного дела, вернешься в столицу, во дворец.
- Даю слово.
- Ну и катись тогда отсюда в Тальеру! Живо!
- Благодарю тебя, о мой король.
Быстро, пока король не передумал, тан Аль выскочил из кабинета. Все необходимые вещи были уже собраны, оставалось только отдать распоряжение оседлать его коня.


Тан с трудом мог понять, чего больше в его душе - тревоги или гнева. С одной стороны, ему было страшно за дочь, которая в одиночку унеслась куда-то по дорогам королевства. Мало ли, что может случиться с юной девушкой, к тому же - такой красавицей! К тому же - явно благородного сословия. Кто знает, не лежит ли она в придорожной канаве, поруганная и задушенная... С другой стороны, в тане кипел справедливый отцовский гнев. Как только Элейна посмела вот так уехать! Она что, не понимала, ЧТО заставляет предположить ее поступок? Но она вовсе не глупа. У нее должны были быть очень веские причины, чтобы решиться на подобную выходку. Тан очень надеялся, что Кай объяснит ему.
Но юноша и сам пребывал в полнейшей растерянности и был сильно подавлен. Управление поместьем в отсутствие отца потребовало от него напряжения всех его сил, и только помощь сестры делала посильной для него эту ношу. Он не подозревал у Элейны никаких тайных мотивов, когда она пришла к нему с просьбой отпустить ее в путешествие. Да и некогда ему было размышлять о проблемах сестры, слишком уж он был заморочен собственными... Кай позволил ей уехать - и пропажа ее легла еще одним камнем на его плечи. Возвращение рыцарей одних, без Элейны, - верные вассалы тана, они все-таки решились появиться в замке, готовые принять обрушившийся на их головы гнев, - повергло его в смертельный ужас. Кай допросил рыцарей, ничего толком из их ответов не понял, кроме того, что оказавшаяся неожиданно хитроумной Элейна обманула и его, и их, и отправил их в замковое подземелье, в каменный мешок. В общем, посадил их под стражу в ожидании того дня, когда вернется тан - которому он немедленно написал, не слишком, впрочем, надеясь, что король отпустит его от себя, - и решит, что делать с ними.
Выслушав сбивчивый отчет взволнованного и подавленного сына, - юноша старался не подавать виду и держаться бодро, и у него это почти получалось (но только "почти") - тан потрепал его по волосам и отправился в подземелье. Все хозяйственные дела могли подождать, а пока тан хотел побеседовать по душам с рыцарями, которые должны были беречь Элейну как зеницу ока.
Всех троих он хорошо знал: молодые люди не слишком знатного происхождения, сыновья мелких небогатых аристократов. Они всегда служили тану верой и правдой, и ожидали к себе соответствующего отношения, а потому поступок Элейны истолковали чуть ли не как предательство и личное оскорбление. Впрочем, вины своей не отрицали. По их словам, они и подумать не могли, что у девушки в мыслях есть план побега. Она ускользнула ночью из своей комнаты, да действовала так тихо, что никто ничего не слышал. Тан вышел из себя и поинтересовался, почему никто из них не остался сторожить комнату Элейны?! Рыцари молча повесили головы, не пытаясь оправдаться.
- Сгною в подвале, - ледяным голосом пообещал тан и спросил: - Где это произошло?
Услышав название деревни, из постоялого двора в которой сбежала его дочь, он задумался. До сих пор он не мог даже предположить, что задумала Элейна, какие цели преследовала. Она так редко покидала замок, и круг ее общения был слишком ограничен, чтобы предположить, что она вдруг загорелась желанием навестить какую-нибудь свою подругу. Молодой человек? Такую причину тан тоже исключал - он держал под контролем любые контакты Элейны с представителями противоположного пола, и не без оснований полагал, что ему известны все симпатии и антипатии дочери. Неужели он ошибался? Гахар... Удалившись в свой кабинет, тан стал вспоминать, кто из его знакомых проживал в окрестностях Гахара. Таковых нашлось несколько человек, но всех их Элейна или не знала вовсе, или же знала очень плохо, и определенно не стала бы искать встречи с ними.
Вроде бы, тан перебрал уже все возможные знакомства, но его не оставляло чувство, будто он что-то забыл. Кого-то упустил, причем - кого-то очень и очень важного. Он ломал голову до вечера, когда, наконец, до него дошло, кого он совершенно упустил из виду. Марика, светловолосая ведунья, жила в лесу неподалеку как раз от той деревни, откуда улизнула Элейна... Но девушка с ней незнакома, одернул себя тан, я даже имени ее никогда не упоминал в стенах этого дома. Какая может быть между ними связь?
На сей раз, ответ пришел на удивление быстро. Марика никак напрямую не связана с Элейной, но она связана с Нэлем. А Элейна - тан хорошо это помнил - говорила о молодом маге странные вещи. Он совершенно определенно произвел на нее сильное впечатление. Могла она отправиться к ведунье, имея в виду отыскать мага? Маловероятно. Но все же... все же, подобную возможность исключать не стоило. Особенно учитывая, что Элейна будто бы жаловалась на дурные сны, измучившие ее.
Кроме того - и этот вариант тревожил тана гораздо сильнее - существовала очень сильная связь между Марикой и Арьелем. Тан хорошо помнил так же, каким глазами смотрел музыкант на его дочь. Он прекрасно знал, какое впечатление производит красота Элейны на мужчин, как молодых, так и не очень; а Арьель казался человеком, питающим слабость к прекрасному полу. К тому же, он и сам был весьма хорош собой... Ох, только не это! Если окажется, что благоразумная красавица Элейна натворила глупостей, влюбившись в смазливого и велеречивого менестреля... Тан поклялся: если окажется, что виновником исчезновения дочери окажется именно Арьель, не сносить ему головы! Несмотря на все питаемые к нему симпатии.
Узнав, что отец собирается отправиться на поиски Элейны, Кай пришел к нему с просьбой взять его с собой.
- Я более всех виноват в случившемся, - заявил Кай ломающимся голосом. - Я не должен был отпускать ее...
- Ты останешься, - отозвался тан, живо вспомнив свой разговор с королем, предшествующий отъезду из столицы. - Здесь ты нужнее. Кто-то же должен управлять делами.


В этот раз тан решил обойтись без церемоний. Он не стал ни стучаться, ни испрашивать разрешения войти - он просто возник на пороге, как устрашающий дух отмщения. Вероятно, в лице его и впрямь было что-то очень нехорошее, потому что две сидящие за столом и занятые рукодельем женщины в первую секунду испуганно отпрянули.
- Так! - проговорил тан зловеще, глядя по переменно то на Элейну, то на Марику. - Ты все-таки здесь. Я не ошибся.
- Отец... - Элейна метнулась к двери, с явным намерением упасть в отцовские объятия; но тан отстранил ее, ухватив за плечи. - Я... как ты нашел меня?
- В ближайшее время вопросы буду задавать я, Элейна. Но - не сейчас. Сейчас ты поедешь со мной, домой, и там мне все объяснишь. И молись всем богам, чтобы твои объяснения показались мне убедительными.
Услышав холодные слова отца, Элейна тихонько вздрогнула и опустила голову, поникнув в руках отца, как увядший цветок. Марика же медленно поднялась из-за стола, подошла к тану, кутаясь в обширную вязаную шаль, и тронула его за руку.
- Ваша дочь не сделала ничего плохого, господин тан, - проговорила она охрипшим от простуды голосом. - И помыслы ее были чисты... Поверьте мне.
- С дочерью предоставьте мне разбираться самому, сударыня. Между прочим, к вам у меня тоже имеются вопросы.
- Пожалуйста, спрашивайте, я отвечу.
- Не здесь, - отрезал тан. - Вам, сударыня, тоже придется последовать со мной. Здесь мне нет охоты разговаривать. Ответите на все вопросы в моем замке.
- Но как же...
- Послушайте, сударыня. У вас есть выбор: поехать со мной по доброй воле или быть привязанной к седлу, как поклажа. Вы женщина мудрая, уверен, вы сделаете правильный выбор.
Не спеша отвечать что-либо, Марика внимательно заглянула в глаза тану, и тот вдруг лишился дара и речи, и даже гнев его остыл. Увы, продолжалось это недолго. Но те несколько секунд, пока ведунья смотрела ему в глаза, он прочитал в ее взгляде многое, очень многое... Жаль только, что он забыл все увиденное сразу же, как только Марика отвернула лицо. Осталось только ощущение какого-то странного, глубинного, хотя и очень слабого родства ведуньи и Нэля. Родства на уровне разумов... и взглядов.
- С вами что-то произошло, господин тан. Ведь так? Вы не в себе...
- Достаточно болтовни, - мистическое оцепенение очень быстро отпустило тана. - Впрочем, еще одно, прежде чем мы уедем. Скажите, сударыня - и попрошу не лгать мне! - ваш знакомый Арьель сейчас поблизости?
Элейна, услышав имя музыканта, снова вздрогнула, но ослепленный гневом отец ничего не заметил. Марика в ответ покачала головой и добавила:
- Я не знаю, где он. Уже больше двух недель, как он ушел.
- Так, хорошо, поверим... А что насчет нашего общего знакомого Лионеля?..
- Не знаю, в мире живых ли он теперь. В последний раз я видела его после Самайна. С тех пор не получала о нем никаких весточек. Боюсь, он погиб.
- Как же, погиб, - процедил тан, поджав губы. - Думаю, он еще переживет нас всех... Ладно, сударыни, пошевеливайтесь. Лошади ждут.


По возвращении в родовой замок Элейна была водворена в свои апартаменты, которые незамедлительно превратились в тюремную камеру. Все двери, ведущие из них, были по приказу тана заперты, а у единственных оставшихся открытыми теперь стояла стража. Внутрь допускались исключительно две служанки, из числа тех, которым доверял тан. Они носили Элейне пищу и помогали ей одеваться и раздеваться, а так же составляли ей компанию - чтобы она совсем уж не погибла от тоски.
С Марикой тан обошелся не столь круто, поскольку безоговорочными доказательствами ее вины не располагал. Ведунья получила в свое распоряжение несколько комнат, достойных и самой королевы, роскошно обставленных и убранных; в которых, впрочем, она совершенно не знала чем заняться и маялась бездельем. К счастью, свобода ее передвижений была не ограничена, и она могла хотя бы прогуливаться по замковым переходам и внутреннему садику.
Несколько дней после возвращения тан не заходил к дочери, и только велел служанкам сообщать ему обо всем, что она говорит и делает. Он прекрасно сознавал, что в данный момент гнев его сильнее всех остальных чувств, с Элейной же он хотел поговорить спокойно и обстоятельно. Поэтому он проводил время в основном с Каем, разбирая дела, требующие срочного разрешения. Служанки исправно приносили ему новости об Элейне. По их словам, девушка очень плохо, постоянно тосковала и часто плакала. Слезы дочери более всего озадачивали тана. Она была девушкой неплаксивой, и такая склонность к слезоточивости была для нее не свойственна. О чем - или о ком? - она могла плакать? Уж не о любезном дружке Арьеле ли?
Почувствовав, что более или менее успокоился и остыл, тан отправился в комнату дочери. Элейна, несмотря на то, что сидела взаперти, одевалась и причесывалась с прежней тщательностью, и отца встретила в безукоризненно сидящем нарядном платье, с убранными в прическу волосами. Придраться в ее облике было не к чему, если не замечать покрасневших глаз и слегка припухшего носа. Как видно, недавно она снова плакала.
Как ни в чем ни бывало Элейна приветствовала отца, на минуту поднявшись с низкой скамеечки, примостившейся у забранного решеткой окна, и вернулась обратно, снова принявшись за вышивание.
- Отложи работу и поговорим, - велел тан, пододвигая резной стул. Элейна молча повиновалась и подняла глаза; тан поразился, как много печали и покорности в ее взоре. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо она смотрела на него с таким выражением. - Ответь мне, дочь: кого ты искала в доме у Марики?
- Я искала человека по имени Арьель, отец. Ты знаешь его - он музыкант и бывал у нас в доме, - тихо проговорила Элейна, заливаясь румянцем.
- Так значит, все-таки Арьель... Что тебе до него за дело? Что между вами?
- Между нами несколько случайных слов, ничего более. Я не лгу тебе, это действительно так.
- Если это так, зачем же ты его разыскивала?
- Позволь, я объясню тебе, отец! Право, не знаю, как начать... Помнишь ли: в ту ночь, это была ночь Самайна, у нас появился этот черный маг? Я еще тогда сказала тебе, что он испугал меня...
- Постой-ка. Ты говоришь про Нэля, не так ли? Почему ты назвала его "черным магом"?..
- Я... я не знаю. Просто вырвалось. Для меня он черен, как ночь - наверное, поэтому я так и сказала. С той поры я видела его только один лишь раз при свете дня, но, тем не менее, каждую ночь он является ко мне в видениях...
- ...Что?!
Элейне потребовалось некоторое время, чтобы объяснить отцу, какие видения она имеет в виду, но спокойнее он не стал. Видения, что ни говорю, просто так не являются. Одно из двух - либо дерзкий маг осмелился потревожить покой Элейны, преследуя какие-то свои - едва ли хорошие - цели; либо Элейна слишком много думала о нем, что и повлияло на ее сны. Впрочем, девушка утверждала, что это были не сны, а именно видения, слишком они были реальными и... плотными. В общем, тан потребовал объяснений. И незамедлительно получил их.
Легче ему ничуть не стало. Объяснения Элейны, путанные и сбивчивые, казались слишком фантастическими, чтобы быть правдой. Зачем это Нэлю вздумалось обращаться за помощью именно к ней? Совпадение ли, что книга оказалась ни у кого-нибудь, а у Арьеля? Да и уверена ли сама Элейна, что все эти мистические разговоры с магом - не плод ее воображения? Нет, Элейна не была уверена. Она только плакала и утверждала, что не могла больше выносить этих кошмаров, и только поэтому решилась на сей безумный поступок.
- А теперь - прошли эти кошмары, Элейна?
- Нет... - отвечала девушка, - но он, этот маг, как будто стал менее настойчив. Какая-то тяжесть гнетет его, печаль или тоска, которая лишает его сил и уверенности в себе. Мне даже показалось... показалось, что он жалеет меня...
Рассказанная Элейной история показалась тану довольно странной и не очень убедительной, и он отправился к Марике, чтобы выслушать и ее тоже. По дороге он не позволял дочери и ведунье разговаривать, чтобы они не придумали какую-нибудь совместную хитрость, которая помогла бы им обвести тана вокруг пальца и избежать справедливой расправы. Теперь это казалось тану величайшей глупостью; но он по-прежнему не знал, что думать. В любом случае, лучше выслушать две версии, чем одну.
Марику он нашел в маленьком садике. Она сидела на скамье стены, там, где было менее ветрено, и, казалось, внимательно изучала по-весеннему голые деревья. Тан молча присел рядом с ней.
- Трудные времена, - проговорила Марика, не поворачивая головы. - Трудные как для людей, так и для богов.
- Что вы хотите сказать?.. - не понял тан.
- Я ошибалась, когда говорила, что Нэль погиб. Он жив, но он... вне пределов нашего мира.
- Не понимаю...
- Я и сама не понимаю...
Они замолчали. Тан вдыхал сырой мартовский воздух, полнящийся запахом умирающего снега, смотрел на мокрые черные садовые деревья и думал, что и впрямь трудные времена настали. Во всяком случае, в его жизни - однозначно. С тех пор, как он встретил Нэля, что-то пошло не так. Молодой человек обладал потрясающим даром привлекать к себе людей и создавать им неприятности.
- Так что вы скажете мне по поводу Элейны? - нарушил, наконец, молчание тан. - Как она оказалась у вас?..
Вздохнув, Марика начала рассказывать. Ничего нового тан от нее, в общем-то, не узнал; она предупредила, что сама знает о происходящем с Элейной только с ее собственных слов. Сама она могла лишь свидетельствовать, что девушка, появившись у нее в хижине, была полностью в расстроенных чувствах и, действительно, рвалась увидеть Арьеля. Нет сомнений, что отчаяние ее было искренним.
- Не понимаю, - сказал тан сквозь зубы. - Не понимаю, почему Нэлю понадобилась именно моя дочь. Они и двух слов не сказали. И вдруг он начинает преследовать ее в снах и чего-то от нее требовать! Почему он не обратился напрямую к музыканту?!
Довольно равнодушно Марика пожала плечами.
- Вероятно, Нэль руководствуется каким-то своими соображениями. Ко мне он, например, тоже не обратился, хотя он и знал, что у меня больше шансов отыскать Арьеля. Мне неизвестно, почему он поступает так или этак. В конечном счете, я слишком мало о нем знаю... Но, я могу предположить, между ним и Элейной возникла некая связь, которая и позволяет им общаться подобным образом.
- Какая еще связь? О чем вы говорите? Какая может быть связь между моей дочерью и этим бродячим магом?
- Спросите у него - не у меня. Мне-то откуда знать?
- С удовольствием бы спросил у него - да только где его найти? Ах, попадись он мне только, я бы из него всю душу вытряс... - тан спохватился и замолчал, еще около минуты понадобилось ему, чтобы взять себя в руки. - Послушайте, Марика, я всегда хорошо относился к Нэлю, вы знаете. Но то, что происходит сейчас - это не лезет ни в какие ворота. Кто дал ему право вламываться в жизнь моей семьи?
- Может быть, - тихо проговорила Марика, - сейчас он просто пытается спасти свою жизнь и свою веру?..
И снова повисло молчание. Краем глаза, тан посматривал на соседку, та сидела с высоко поднятой головой и смотрела теперь куда-то поверх крон деревьев; лицо ее застыло напряжением ожидания. Будто вот-вот в саду должен был появиться кто-то очень для нее важный. Марика заговорила, и каждое ее слово падало на землю подобно маленькому замерзшему камушку:
- Теперь, когда вы узнали у меня все, что хотели, отпустите меня обратно. Мне тяжело здесь, потому что жизнь моя - лес; деревья, а не камни...
- Нет, - неожиданно мягко возразил тан. - Я намерен отыскать Арьеля - не для Нэля и не для его каких-то его гипотетических целей, а ради своего спокойствия и спокойствия Элейны. И я хочу, чтобы вы, сударыня, были здесь, когда он прибудет в замок...
- Тогда позвольте мне видеться с Элейной, господин тан. Ей сейчас очень тяжело, и я могла бы попытаться помочь ей.
Тан задумался на минуту, потом согласно тряхнул светловолосой головой.
- Хорошо. Будь по-вашему. Можете навещать мою дочь, но - запомните! - я не желаю, чтобы она покидала свою комнату. Понятно? Встречайтесь с ней, но только в ее апартаментах.


Узнав, что, помимо двух грубых неразговорчивых служанок, в ее комнату получила доступ еще и Марика, Элейна искренне обрадовалась. Ей было не привыкать проводить дни в одиночестве, ибо ее отец и братья большую часть времени были заняты своими, мужскими, делами, но ограничение свободы передвижения всего лишь несколькими комнатками она восприняла болезненно. Ее изводили тоска и неудовлетворенное желание поделиться с кем-нибудь этой тоской. Сейчас, как никогда ранее, девушки не хватало задушевной подруги. Обрести таковую в лице Марики она не очень надеялось, но с ведуньей хотя бы можно будет поговорить о том, что мучает. Марика поймет ее.
Пробыв в хижине ведуньи всего несколько дней, Элейна прониклась к ней симпатией. Марика казалась женщиной суровой и не склонной к сантиментам, но девушке нравилась ее лицо, ее манера говорить и двигаться. Ведунья не могла похвастаться образованностью, но временами Элейна удивлялась, какие мудрые вещи говорит эта грубоватая деревенская женщина.
В первый же раз навестив девушку, Марика сообщила ей о намерении ее отца разыскать и Арьеля и вынудить его приехать в замок.
- Кажется, твой отец не совсем поверил нашим рассказам, - добавила ведунья. - И подозревает между вами с Арьелем еще какую-то связь, не только магическую.
- Арьель красив, - с поразившей Марику прямотой ответила Элейна. - Но он - простолюдин, и я никогда бы...
Марика подняла руку предупреждающим жестом.
- Мне можешь об этом не говорить. Честно говоря, меня не слишком занимаете вы с Арьелем в качестве женщины и мужчины. Больше меня интересует та ниточка, что - намерено, нет ли, - протянул между вами Нэль.
- Ох, Марика... Пожалуйста, умоляю тебя, когда будешь говорить с отцом, убеди его позволить мне увидеться с Арьелем! Я должна, должна поговорить с ним! Иначе маг никогда не отпустит меня!
Присев рядом с Элейной, Марика ласково погладила ее золотистые кудри.
- Думаю, достаточно будет мне поговорить с ним. Не беспокойся, я сумею передать ему просьбу Нэля. Тебе вовсе не обязательно самой встречаться с Арьелем. Между прочим, постарайся объяснить это Нэлю, чтобы он оставил тебя, наконец, в покое.
- Нет... нет. Я обязательно должна сама увидеть его!
Марика тихонько вздохнула. Похоже, у девочки появилась навязчивая идея. И неудивительно, если вспомнить, сколько ей пришлось вынести. Ах, Нэль, Нэль, подумала грустно Марика, вот если бы только встретиться с тобой, я бы уж устроила тебе трепку, несмотря на все твое всемогущество. Магия магией, но обладание ею не дает тебе права изводить так жестоко эту невинную девушку, почти ребенка...


На следующий день после разговора с ведуньей тан разослал во все концы королевства своих доверенных людей с наказом: найти - хотя бы из-под земли достать - и доставить в тальерский замок странствующего менестреля по имени Арьель, тридцати трех лет, медейца, светловолосого и сероглазого, телосложения скорее худощавого. Привезти его следовало обязательно живым и ни в коем случае - мертвым; за его, живого, тан назначил такую награду, какую нестыдно было бы выплатить и за голову матерого преступника; за мертвого - обещал снести голову самим охотникам.
С некоторым трудом Марике удалось улучить момент, чтобы передать тану просьбу Элейны. Хмуро выслушав ее, тан долго молчал, потом сказал, что ничего не может обещать.
- Я не хочу, чтобы моя дочь встречалась с этим человеком, - с нажимом добавил он.
- Но ей необходимо с ним увидеться.
- Это она так читает. Я сам побеседую с ним.
- Все же, лучше бы вам позволить...
- Посмотрим. Все равно мы сейчас говорим о человеке, которого еще нужно отыскать. Вот когда он будет здесь - тогда и побеседуем более предметно. Но, имейте в виду: если Элейна и увидится с музыкантом, то только в моем присутствии! И никак иначе.
Было очевидно, что решение тана окончательное и изменению не подлежит. Марика и не собиралась настаивать; если Элейна говорит правду, ей нечего скрывать от отца... Да и ему будет полезно убедиться лишний раз в искренности дочери.
Но, бедный Арьель... ему предстоит пережить серьезный шок, когда он узнает о том, что его разыскивают по приказу тана. Марика не сомневалась, что ему уже приходилось бывать преследуемым разгневанными аристократами, но он всегда знал - за что. Теперь же он окажется без вины виноватым.
Права я была, сказала ему мысленно Марика, хотя он и не мог ее услышать. Нэль разрушает все жизни, с которыми соприкасается, и на сей раз - это твоя жизнь, братец. И, хотя Нэля уже нет рядом с тобой, это обстоятельство, увы, ничего не меняет. Как бы тебе не пришлось расплачиваться за знакомство с магом до конца своей жизни.
Как и всем нам.