- ...Ну же, маг, очнись! Надо же, до чего, однако, хрупкими стали люди за прошедшие годы!..
Кто-то брызгал водой на его лицо. Даже не так... Кто-то лил воду на его лицо. Ощущение не слишком приятное, особенно, учитывая, что вода была практически ледяной, словно ее только что зачерпнули из проруби. И стекала она по щекам и шее прямо за шиворот... Нэль, передернувшись, открыл глаза и увидел над собой склонившееся мужское лицо. И передернулся снова... Потому что и высокая линия скул, и острый подбородок, и длинные пепельные локоны, и - самое главное - огромные золотые глаза были ему знакомы до боли, до дрожи, до озноба, много раз он видел их в своих снах и на фресках в подземном храме. Он сразу же забыл про ледяную воду и стремительно приподнялся, принимая сидячее положение. Встать он сейчас, пожалуй, и не смог бы, даже если бы очень захотел. Во всем теле поселилась противная слабость, все мышцы обмякли и повиновались с трудом.
Под пристальным взглядом золотоглазого Нэль обтер ладонью мокрое лицо. До него потихоньку доходило: он добился-таки своего. У него получилось снять заклятие и пробудить Спящего, и при этом уцелеть самому. Хотя он и думал уже, что ему пришел конец.
Но что же дальше?.. Особой радости и восторга Нэль, опять же, не испытывал. Может быть, виной тому была усталость... а может, неопределенность будущего.
- Так, хорошо, - проговорил бывший Спящий. Голос у него был вполне человеческий. Разве что чуть более мелодичный, чем обычно бывает у молодых мужчин. - Ты оказался сильнее, чем я думал. В какой-то миг я начал опасаться, что ты завязнешь в заклятии и останешься в холме спать вместо меня. Или вместе со мной.
- Да, я тоже так подумал... - ответил Нэль, осматриваясь по сторонам. Обстановка вокруг него вновь изменилась. Теперь он оказался внутри небольшого полутемного помещения с низким полукруглым сводом. Пол был сделан из каменных плит, уложенных таким образом, что они образовывали необычный сложный рисунок. Камни казались очень древними, а рисунок, если смотреть на него долго, вызывал невольную дрожь. Что-то в нем было такое... такое пугающее. Полукруглый же свод выглядел земляным, и в мысли Нэля закралось подозрение, что он попал внутрь холма, где был заперт Безымянный. Предположение это ему не очень понравилось.
- Но произошло кое-что другое, - Безымянный не отводил взгляда от Нэля, и смотрел очень внимательно, без тени улыбки. - Не знаю, каким образом, но тебе удалось снять заклинание сна, не разрушив при этом защитный барьер, выстроенный двенадцатью. Ты перешел границу, которую не мог перейти. И не должен был переходить. Я теперь бодрствую, но по-прежнему остаюсь взаперти. Ты, кстати, теперь взаперти тоже.
- Я что же, не могу отсюда выйти?
- Скорее всего, так... Я - не могу.
- Так разрушь барьер! Ты же - бог! Что тебе стоит? - Нэль был удивлен. Он никак не мог ожидать, что бог окажется таким беспомощным. Почему-то именно Безымянного он представлял себе всемогущим, только временно лишенным своей силы вследствие заклятия сна.
- Не могу... - Золотоглазый пожал плечами, как показалось, довольно безучастно. - Изнутри - никак не возможно. Ты, вероятно, думаешь, что над охраняющим заклятием поработали дилетанты? Ничего подобного. Двенадцать, конечно, самозванцы, но дело свое они знают. Впрочем... погоди, маг. Мы начали не с того. Я ведь не поблагодарил тебя еще за то, что ты сделал. А это стоит благодарности! Не представляешь, до чего приятно вновь ходить, и говорить, и смотреть после неподвижности и бездействия в течение нескольких тысячелетий, - как бы в подтверждение своих слов, он поднялся на ноги и, пройдясь немного по комнате, с видимым наслаждением потянулся всем телом. Он был высоким и очень стройным, даже, скорее, худощавым. Все линии его тела свидетельствовали о силе и идеальном здоровье, и были удивительно пропорциональны и гармоничны, и, однако же, наводили на мысли о том, что гармония эта и сила - нечеловеческие. - Еще пара-тройка веков - и я сошел бы с ума в этом сне.
- Разве боги сходят с ума?..
- Сходят, только ваш мир эта напасть обошла стороной. После обезумевшего бога обычно остаются одни развалины... если остаются. Впрочем, - спохватился Безымянный, - мы опять заговорили не о том. Твое имя - Лионель, верно? Я не ошибся?
- Верно. Лионель из Аркары...
- Аркара... - Безымянный слегка нахмурился. - Никогда не слыхал о таком городе. Мир, должно быть, сильно изменился за то время, когда я спал.
- Думаю, что так, - кивнул Нэль. Как странно - он чувствовал себя с этим древним существом совершенно на равных. Да и не было в боге никакого величия - ни природного, ни напускного, как у большинства из Двенадцати. А была в нем какая-то простота и мягкость, и напомнил он этим Арьеля... - Ну, а как теперь называть тебя? Сон твой прошел, и имя должно было вернуться к тебе...
- В имени мне уже нет нужды. Для этого мира я навсегда останусь Безымянным... да будет так, - бог задумчиво склонил голову, и в голосе его послышалась затаенная печаль. - Так или иначе, здесь для меня места больше нет. Пришла пора уходить.
- Ты хочешь уйти, оставив мир в распоряжении Двенадцати? Вместо того, чтобы отплатить им?
- Нет, мир я им не оставлю. Да если бы и оставил - они бы не удержали его... ты удивлен? Подожди немного, и я все объясню. Что до расплаты... Время Двенадцати проходит, так же как прошло и мое время. Только ни они, ни люди ничего еще не знают об этом. Я мог бы ускорить их падение, а ты... ты мог бы помочь мне в этом. Впрочем, твое согласие или несогласие никакой роли уже не играет. Твое появление здесь означает, что судьба мира тесно связана с тобой, и ты ничего изменить не можешь. Скоро ты узнаешь, что тебе предстоит, и, боюсь, твоя судьба не обрадует тебя...
- Думаю, я готов ко всему, - тихо проговорил Нэль. - Многое уже случилось, и предчувствую я, что исход близок.
- О, исход - для тебя будет лишь началом. Началом вечности, - Безымянный сел с ним рядом, заглянул в глаза и коснулся указательным пальцем его лба между бровями. - Ты больше не простой смертный, понимаешь ты это? Ты вообще больше не смертный. Поэтому вся вечность перед тобой, и смерть не придет как освобождение от испытаний.
- К этому я тоже готов, - Нэль внезапно понял, что так оно и есть. В конце концов, именно к бессмертию он и стремился, когда ставил свои опыты. Правда, не совсем в таком контексте он собирался обрести вечную жизнь, и уж точно не намеревался вмешиваться в судьбу мира. С тех пор, впрочем, как будто прошло много сотен лет... Но в глубине души Нэль и поныне только и хотел-то, что вернуться назад, в родной мир, домой, и нести знание о магии и бессмертии людям. И больше ничего. Но кто его спрашивал?.. Судьба не имеет обыкновение задавать вопросы.
- Хорошо. Ты спокоен - это прекрасно, - Золотоглазый улыбнулся, и улыбка эта, подобная кинжалу, вдруг пронзила Нэля острой болью. - Разумеется, ты не первый в мире человек, судьба которого оказывается сплетена с судьбой мира, и который является если не инициатором, то непосредственным участником грядущих перемен. Но, ты один из немногих, кто встречает свою судьбу с подобным спокойствием.
- Но я вовсе не спокоен...
- ...Ты скоро поймешь, что ошибаешься. Ты принял свою судьбу как должное - это и есть спокойствие.
На самом деле, Нэль был очень далек от того, чтобы утверждать, будто он спокоен. Все внутри него изнывало от болезненной тоски, только он никак не мог понять, что же именно его тревожит. Не тоскует же он по обычной жизни, которую ему теперь придется навсегда оставить, ибо возврата к прежнему его "я" уже нет и никогда не будет? Он не мог поверить, что его прошедшая жизнь может до сих пор иметь для него большое значение, ибо он не оставлял в ней ничего такого, по чему мог бы скучать. Разве что несколько привязанностей, которые зазубренными крючками засели в сердце?.. Они-то и являлись источниками ноющей боли, но как избавиться от них? Нэль не находил в себе силы, чтобы своей рукой вырвать их из сердца...
Должно быть, размышления его отразились на лице ясно и отчетливо, потому что Безымянный, накрыв его ладонь своей, сказал:
- Нет нужды убивать свою душу или хотя бы часть ее. Со временем ты поймешь, как поступить с тем, что рвет тебя в этот миг на части. Теперь же послушай, я расскажу, какую задачу тебе предстоит решить.
Небольшой шар магического света, до сей минуты освещавший помещение довольно слабо, разгорелся ярче, и поднялся под самый свод потолка. Безымянный подвигал его там, добиваясь освещения, полностью его устраивающего, после чего в расслабленной позе расположился на каменном полу, как будто на пуховых подушках. Наверное, подумал Нэль, наблюдая за ним, ему сейчас в радость любые ощущения, и он действительно не видит разницы между камнями и мягчайшим ложем.
- Как я понимаю, ты знаком с некоторыми фактами из истории этого мира, Лионель, - начал Безымянный. - Но знаком недостаточно полно, что неудивительно; очень многое потерялось и исказилось с течением времени. Поэтому сначала я расскажу кое-что, что тебе будет полезно знать. Извини, если покажусь излишне многословным. Но пойми: множество сотен лет я был лишен возможности перемолвиться словом с кем-либо... Тебе это, должно быть, понять нетрудно, ведь ты - изгой среди магов.
- Так я по-прежнему сейчас нахожусь в своем мире? - Нэль зацепился за первую же фразу и едва дождался паузы в словах рассказчика, чтобы вставить вопрос. - Я-то думал, что оказался очень далеко от него.
- И далеко, и не далеко. Одновременно. Потерпи, Лионель, я объясню через несколько минут. Пока же... Я происхожу не из этого мира. Место, откуда я пришел, находится очень далеко - во всех отношениях, но это не имеет никакого значения, потому что мне туда никогда не вернуться. Такова судьба моего народа. Нас очень мало, но мы обладаем изначальной силой созидания, наше предназначение - творить. Мы - демиурги. Твой родной мир создан нами.
- Так ты не единственный демиург?
- О, конечно, нет. Но те, кто были со мной, ушли дальше. Я остался. Так должно быть, один из Творцов остается со своим детищем, пока оно... не повзрослеет. Кроме того, я, в некотором роде, привязался к нему, мне было интересно следить за его изменением и развитием во всех его гранях. Самое любопытное, что каждый новый мир непохож ни на какой другой, ранее существовавший, и иногда я удивляюсь, откуда берется такое поразительно многообразие. Да и сам мир - это штука довольно сложная... Позволь, я попробую показать тебе наглядно.
Золотоглазый бог вскинул руки, синий шелк опал вниз и лег мягкими широкими складками, обнажая предплечья. Удивительно, подумал Нэль, засмотревшись на изящные линии рук и шелковый блеск рукавов, как это одеяние не истлело за столь долгое время? Его тоже охраняло заклинание?..
Отвлекшись, он пропустил момент, когда в руках собеседника появилась полоска бумаги, которую он ловко сложил гармошкой. Протянул ее Нэлю:
- Вот это - мир. Множество граней, лежащих под углами друг к другу. Одна сторона... и другая. Лицо и изнанка.
- Изнанка!.. Борон, когда перенес меня на Холм Богов, сказал, что это - изнанка моего мира.
- Наверное, так и есть, - Безымянный кивнул. - Или же твой дом - изнанка Холма Богов. Как посмотреть... А вот, посмотри, сгибы - это места, где переламываются грани. Изломы, проломы... Если научиться их находить, можно путешествовать между мировыми гранями.
На минуту Нэль опустил глаза, припоминая.
- Так это все был один мир... - проговорил он тихо, прокручивая перед внутренним взором многообразие пейзажей, виденное им в его недавнем путешествии. Трудно было поверить, что столь различные небеса, светила, ни на что не похожие растения и животные - а может быть, это были строения? - всего лишь грани одного мира.
- Я, кажется, знаю, о чем ты говоришь, Лионель. Не удивляйся - ведь я наблюдал за тобой... Я не уверен, что ты остался в пределах одного мира. Возможно, ты побывал в таких далях, что человек не сумеет себе и вообразить. Ведь этот листок бумаги - не единственный, - Безымянный подбросил бумажную "гармошку", дунул на нее - и она опустилась на пол ворохом резаной бумаги. - Представь себе книгу, полную таких вот страниц. Книгу, стоящую на одной из множества полок книжного шкафа.
- А шкаф этот, - Нэль поднял голову, - лишь один из десятков, наполняющих помещение библиотеки.
- Не десятков. Сотен. Тысяч. Миллионов! Думаю, люди не придумали еще слова, чтобы назвать невообразимое число шкафов с книгами, в которых хранятся миры... Да и библиотека всего лишь одна из многих.
- Понимаю... Твой народ же подобен библиотекарям, переходящим от шкафа к шкафу и снимающим с полок одну книгу за другой. Так?
- Не совсем. Мой народ, скорее, можно сравнить с писцами, добавляющими новые и новые страницы в книги. Но и мы не единственные демиурги, существуют расы гораздо древнее и могущественнее нашей. Вам, людям, они незнакомы, никто из них не приближался к вашему миру. Но есть миры, чьи обитатели почитают представителей древнего народа, как богам. Так же, как вы поклоняетесь Двенадцати... и ранее поклонялись мне. Мое время закончилось, когда на Холм пришли двенадцать магов, научившиеся переходить изломы. Объединенная сила их была велика, и я знал, что мне придется уступить. Но исчезнуть, не передав никому мир, я не мог. Ни один же из двенадцати не годился на роль преемника, я с прискорбием понял это. Но жажда власти их была велика, и потому произошла та самая битва, про которую люди до сей поры не забыли. Еще до ее начала я знал, что она проиграна. Но самое плохое было, что маги не хотели слушать, не хотели понять... Они до сих пор не понимают, как велика их удача в том, что они не сумели уничтожить меня. Погибни я - погибнет и мир.
- Я тоже не совсем понимаю, что ты имеешь в виду...
- Что тут понимать? Я создал мир, я его и удерживаю. Своей плотью и кровью, дыханием, мыслями и чувствами. Мы с ним нераздельны. Но, чем объяснять, лучше я покажу тебе. Дай руки.
Безымянный крепко сжал пальцы Нэля в своих ладонях, но тот сначала ничего не почувствовал, полностью захваченный золотой бездной его взгляда. Огромные загадочные глаза бога манили, околдовывали, зачаровывали; сами по себе они были целым миром, со своими законами, тайнами и чудесами. В глазах Безымянного жило то самое золотистое мерцание, окутывавшее Холм Богов.
А в следующий миг тьма застила взор Нэля. На плечи его всем своим колоссальным грузом обрушилась словно бы самая высокая в мире гора, она прижимала его к земле и грозила раздавить; именно так ему показалось, когда воздух с глухим хлопком вырвался из легких, и затрещали кости.
- Что... это? - прошептал он непослушными губами, уже понимая: придавившая его тяжесть была сам мир... В голове закружились созвездия, в жилах потекли горные реки и лесные ручьи, а мышцы и сухожилия изменили форму, принимая очертания холмов и гор... Но разве может человеческое тело вместить вселенную? Она слишком велика, даже чтобы поместиться в разуме... Я умру сейчас, раздавленный ее величием, промелькнуло на самом краю помутневшего сознания.
Но он не умер. Безымянный отнял руки и остался сидеть, неподвижный и обманчиво безучастный, глядя на Нэля, который, весь дрожа, скорчился на полу. Вид у мага был словно у человека, очнувшегося сию минуту от кошмарного видения: бледное лицо, запавшие глаза и повлажневшие от пота волосы, прилипшие ко лбу.
- Это тяжело, - кивнул Золотоглазый, встретившись с ним взглядом. - Но к этому привыкаешь. Через какую-то тысячу лет ты и замечать перестанешь вес вселенной на своих плечах.
- Через тысячу лет... - повторил Нэль, и глаза его расширились от ужаса осознания. - Уж не хочешь ли ты сказать, что мне суждено стать твоим преемником?
- Ну, а разве ты не догадался до сих пор? Тебе хватило сил пересечь границы между мирами - а такое невозможно ни для одного из двенадцати самозванцев, которые путешествуют только по граням, - и снять с меня заклинание сна. Теперь тебе ничего не остается, кроме как принять на себя ношу и, освободив меня, отпустить на все четыре стороны, - Безымянный негромко рассмеялся.
- А если я... не захочу?
- Тогда, - смех стал немного громче, - я найду другого претендента. Времени на поиски уйдет немало, но в моем распоряжении - вечность. Только, учти, тебе все равно не выйти из холма - теперь. Если только мы не объединим свои усилия, а для этого тебе сначала придется помочь мне. Ну, а откажешься - пожалуйста, я буду только рад твоей компании. Вдвоем пережидать вечность не так тоскливо, как в одиночку.
- Мне нужно подумать, - прошептал Нэль, прижавшись лбом к полу.
Безымянный сделал неопределенный жест - мол, думай, пожалуйста, сколько потребуется. Да только думать, на самом деле, было не о чем. Выбор-то имелся небогатый: или согласиться стать преемником Безымянного, по доброй воле принять на свои плечи ношу немыслимой тяжести и ответственности и тем самым изменить свою личность и свою жизнь безвозвратно, или отказаться, остаться собою-прежним, и бесконечно долгое время провести в ожидании возможности вернуться в родной мир. Который, тем временем, изменится до неузнаваемости, не говоря уже о том, что умрут все, кого Нэль знал и любил, все, кто мог что-либо помнить о нем. С каждой секундой он все более отчетливо понимал, какой именно вариант является для него совершенно неприемлемым. Выбор он сделал почти сразу... но долго лежал еще, спрятав лицо и накрыв руками голову, словно испуганный ребенок. Что творилось в нем - не передать словами, но одно Нэль знал точно: подобной тоски не испытывал он никогда в жизни. Вся душа его изныла за то время, пока недвижно лежал он на камнях, складывающихся в загадочный рисунок... Он был всего лишь человеком, которому еще только предстояло научиться смиряться с вечностью.
Когда он поднял, наконец, голову, то был почти спокоен, только глаза лихорадочно блестели.
- Когда стану я твоим преемником, смогу ли я вернуться туда, откуда пришел?..
- Ты будешь волен делать все, что пожелаешь. Кто же посмеет диктовать поступки... богу? - серьезно ответил Золотоглазый и добавил: - Если только сумеешь разрушить заклятие двенадцати.
- Так говори, что я должен сделать теперь. Я слушаю.

- Ты - маг, и не тебе объяснять, что слова имеют силу, - начал Безымянный, когда Нэль, окончательно взявший себя в руки, уселся напротив и приготовился слушать. - Я говорю не только про язык, который вы, люди, используете для заклинаний. ЛЮБОЕ слово ЛЮБОГО языка несет в себе заряд силы, более или менее мощный. Те же слова, которые учат ваши маги для того, чтобы использовать магию, пришли из языка нашего народа. Когда-то давно я сам обучил ему людей... то есть, некоторых из них. Тех, кто хотел учиться и слушать. За что и поплатился впоследствии, когда человеческие маги пришли ко мне уже не за знаниями, а чтобы занять мое место... впрочем, я теперь не о том хотел рассказать.
- Ваша память, люди, несовершенна, как и вы сами, и вы всегда и все стремитесь записать. Слова же, попавшие на бумагу, преображаются. Какие-то из них теряют свою силу, иные же, наоборот, ее приобретают. Причем никогда нельзя заранее предсказать, что станется с тем или другим словом, попавшим с кончика пера на бумагу.
- С моими словами произошло так, что они удерживают меня в этом мире надежнее и крепче, чем охранное заклинание Двенадцати. Я учил людей, и они записывали то, что я говорил им. Многое было написано, моих слов хватило ученикам, чтобы создать несколько книг. Конечно, они привнесли многое и от себя, и это несколько ослабило цепи, которыми я добровольно позволил приковать себя к земле людей. Но ослабило недостаточно...
- Твои ученики знали, ЧТО они создают, перенося твои слова на бумагу? - спросил Нэль, который едва сдерживал нетерпение. Ему казалось, что он уже знает, к чему ведет Безымянный. Сбудутся ли его предположения? - Ты сказал им?
- Нет. Не хотел, чтобы они знали, какое мощное средство для манипуляций мной оказалось у них в руках. Они называли себя моими учениками, и клялись в своей любви ко мне, но я-то знал, что ничего вечного во вселенной нет, - при этих словах такая неподдельная печаль выглянула из глаз Безымянного, что Нэль почувствовал, как острая жалость кольнула его сердце. - И через год их любовь может обернуться ненавистью.
- Зачем же ты тогда вообще позволил им записывать?
- Как я мог запретить? Я не давал людям ни запретов, ни заповедей, я только рассказывал то, что знал сам. Я учил магов... и научил их на свою голову.
Внезапная догадка осенила Нэля в эту минуту. Он пристально взглянул на собеседника и спросил медленно:
- Двенадцать были твоими учениками?
- Они были среди моих учеников, - Безымянный не удивился вопросу. Вероятно, он давно уж ждал его. - Самые способные... и они стали теми, кто решил помериться силами со своим учителем. Сначала эти поединки походили больше на шутливые состязания... они приходили по одному, по двое, по трое... Кое в чем они были сильнее, особенно когда объединялись по несколько человек, но все же полностью совладать со мной не могли. Но настал день, когда все двенадцать пришли на Холм Богов вместе. И бросили мне вызов.
- И ты не сумел уничтожить их до того, как они стали опасны? Разве ты не видел, к чему все идет?
Золотоглазый засмеялся, но печаль была в его смехе.
- Уничтожать можете только вы, люди. Мой народ - творит... Как я мог убить своих лучших учеников? Кроме того, уже тогда они достигли бессмертия, и единственное, что я мог бы сделать с ними - поместить их под охранное заклятие. Но вдвенадцатером они были сильнее, чем я один... Я проиграл финальную битву, и был помещен сюда, в этот холм. Но часть меня... часть моей души, если угодно, оставалась привязанной к земле людей, благодаря тем самым записям моих учеников, которые не ведали, что творили. С каждым столетием часть эта становилась все меньше и меньше, ибо книги, содержавшие частичку моего знания, уничтожались все более рьяно. Двенадцать исказили всю историю, и заставили людей поверить в их ложь... Меня объявили чудовищем, уничтожителем, а культ поклонения мне - запретили. Книги пытались скрыть в храмах, где еще помнили, как все было на самом деле, но и святилища Бога Спящего находились и сравнивались с землей... Теперь я жалею, что Двенадцать не успели разрушить все храмы и уничтожить все книги до единой, потому что, как ни мало осталось их на земле, они все еще накрепко привязывают меня к ней. И теперь, когда я желаю уйти, я не могу этого сделать, ибо мои собственные слова держат меня - помимо заклятия Двенадцати.
- Я избрал тебя, маг, не только потому, что велика твоя сила. А потому, что именно она привела тебя к книгам. И тебе известно, где они находятся. Благодаря им ты обрел бОльшую часть своих знаний и попал сюда, ко мне, но теперь ты должен их уничтожить, чтобы освободить меня... и себя. Они ослабляют меня.
- Подожди!.. - в волнении вскричал Нэль. Он не мог больше сидеть, и потому вскочил на ноги и несколько раз прошелся по тесной комнатке туда и сюда. На щеках его заиграл яркий румянец, а в глазах зажегся тот самый огонь, который так хорошо был знаком Арьелю. - Подожди... Никак в голове не укладывается. Эти книги не могут быть теми самыми... Не могут! Они не настолько стары! Скажи! Разве не так?!
- Они только выглядят не настолько старыми, - спокойно поправил Безымянный, покачав головой. - Не забывай, их писали не простые переписчики, которые только и знают, что копировать старые книги. Их писали маги со слов того, кого считали богом... Если бы ты озаботился проверить возраст этих книг, да хотя бы заклинанием, ты был бы очень удивлен... Ты напрасно выпустил их из рук, однажды отыскав. Будь они при тебе - это значительно облегчило бы тебе... и мне... жизнь. А теперь... теперь тебе придется как-то дотянуться до них. До тех людей, которым ты их оставил. Достучаться. И убедить этих людей уничтожить книги.
- Достучаться! Но как? Если я не могу выйти отсюда, если заклятие... - Нэль остановился, взъерошил обеими руками волосы, взглянул на Золотоглазого, закусив губы. - Как?
Безымянный смотрел на него безмятежно, без малейшего сочувствия, лишь с легким оттенком любопытства. Как будто хотел сказать: откуда я знаю, как, это твои проблемы, решай их сам. Из золотых огромных глаз его смотрело само спокойствие и безразличие вечности. На мгновение Нэль ощутил себя мухой, попавшей в паутину древнего и равнодушного чудовища, которое наблюдает за жертвой, пытающейся вырваться из липких нитей, и лишь еще сильнее запутывающейся в ней. Ощущение было исключительно мерзкое, беспомощное, - такое, что огромный комок склизкой горечи подкатил к горлу, да и остановился там. Но главное - главное! - никто, кроме меня, не виноват, подумал Нэль. Я сам, сам этого хотел. А меня предупреждали, и неоднократно, но я не внял. Что ж...
- Я не силен в ментальной магии, - проговорил Нэль. - Не знаю, смогу ли я дотронуться до их разума...
- Пытайся, маг. Тайны земной магии открылись тебе, кто знает, может быть, откроются и тайны ментальной. Заостри свой разум, и эти люди откликнутся тебе. Та женщина, со светлыми волосами и глазами - она откликалась твоим мыслям.
Нэль вздрогнул.
- Женщина? Какая женщина? Я никого не звал мысленно...
- Какая - тебе лучше знать. Я всего лишь видел образ юной женщины в твоих мыслях...
Юная светловолосая женщина... единственная, кто подходил под это описание, была дочь тана Аля. Элейна. Да, ведь и она, помнится, говорила, будто образ Нэля преследует ее по ночам. Но откуда о ней знает Безымянный? Правду ли он говорит? Да уж не он ли из своего сна насылал на девушку эти видения? Есть ли у него подобная сила? Если так, почему он утверждал, будто Нэль взывал к Элейне?.. Спросить его - но ведь не ответит. Нэль сжал плотнее губы и опустил ресницы, пряча глаза от древнего золотого взгляда.
- Хорошо, я попытаюсь. Но не знаю, сумею ли я убедить их в необходимости уничтожения книг... По крайней мере, для одного из этих людей они являются величайшей ценностью. Он может и не пойти на это.
- В твоих интересах, маг, - голос золотоглазого бога был мягок и нежен, как умиротворяющее журчание лесного ручья, - привести аргументы как можно более убедительные. Такие убедительные, какие ты только сумеешь найти.

Никогда прежде Нэль не пытался вызвать на магический разговор не-мага. Сами маги пользовались заклинанием для бесед на расстоянии часто и охотно, но тут хитрость была в том, чтобы все собеседники владели таким заклинанием. Из всех людей, которые имели хоть какое-то отношение к черным книгам, и к которым мог бы обратиться за помощью Нэль, умением "магически говорить" потенциально могла владеть только Марика. Но, все-таки, он сильно сомневался, что простая деревенская колдунья знала подобное заклинание, оно считалось довольно сложным. Арьель не знал его совершенно точно, его знания были не настолько полны. Остальные же... ни Китаро, ни Терций, ни тан Аль не владели вообще никакой магией. У Элейны могли и быть какие-то магические задатки, если только ее впрямь посещали видения, а не она сама спровоцировала их, ведь известно, что сильные впечатления дневной жизни отражаются в сновидениях. В любом случае, если способности мага у Элейны и имелись, были они слабые и совершенно неразвитые.
Но Нэлю ничего не оставалось, кроме как попытаться поговорить со всеми этими людьми по очереди. Не обращаться же снова к магам? Слишком долго объяснять, чего он хочет от них; да и после состоявшейся неудачной беседы, которая увенчалась полнейшим непониманием и неприязнью, Нэль не имел никакого желания пересекаться с бывшими коллегами по гильдии и просить у них помощи.
Уничтожать черные книги он тоже не хотел, сама мысль об этом кощунственном действии вызывала у него едва ли не физическую боль.
Он долго расспрашивал Безымянного, нельзя ли как-нибудь сохранить книги, при этом разорвав связь бога с ними. Тот отвечал отрицательно.
- Твое желание уберечь их глупо, - заявил он. - Тебе они никогда больше не понадобятся, ты и без того обретешь власть над миром почти абсолютную, так что не жалей о них, не нужно. Особенной мудрости в них нет, до всего, что записано на их страницах, ты когда-нибудь дойдешь своим умом - и передашь эти знания людям, если уж тебе так хочется повторить мои ошибки. Пойми ты, книги эти - артефакты, связанные неразрывно со мной, и вместе со мной они должны исчезнуть.
- Но почему ты не хочешь остаться в этом мире - теперь? Ты не мог в одиночку выстоять против двенадцати, но нас двое...
- Я устал, Лионель. Я устал и хочу вернуться к своему народу. Когда-нибудь ты поймешь меня, только ты захочешь не вернуться - ибо тебе некуда и неоткуда будет возвращаться, - а уйти куда-нибудь в иной мир...
На данный момент Нэль слабо представлял себе, что ему может захотеться покинуть родной мир, но Безымянный, должно быть, знал, что говорил, с дистанции в много тысяч прожитых лет.
Итак, Нэль стал готовиться к погружению в магический транс. Прибегать к помощи заклинания он смысла не видел, раз уж вторая сторона не может им воспользоваться, а более подходящего способа дотянуться до разума человека, чем через ментальное путешествие, он не видел. Он понятия не имел, что делают ментальные маги, когда хотят залезть в мозги далекого собеседника. Безымянный попробовал объяснить ему кое-что, но быстро передумал. Влезать в ментальную магию, не зная ее основ, было не только неэффективно, но и небезопасно для мага.
Впрочем, небезопасно было и то, что задумал Нэль. Он несколько опасался новой стычки с чужой волей, едва не подмявшей его под себя однажды. Снова выдержать мощное давление, будучи увлеченным другой задачей, может оказаться слишком сложным. Безымянный, увидев его колебания, тут же сказал, что причин беспокоиться нет. Он собирался подстраховать Нэля, раз уж не мог лично поговорить с хранителями книг.
- Удачи тебе в путешествии, маг, - проговорил золотоглазый бог, мягко взяв Нэля за руку. - Призови на помощь все свое красноречие, оно тебе понадобится.
Не ответив, Нэль закрыл глаза. Удача понадобится ему, пожалуй, больше, чем красноречие (в котором, он, впрочем, вовсе не силен). Удача и все его силы.