Найти человека, если он специально не прячется, не так уж и трудно. Особенно, если ищущий хорошо знает свое дело. А люди господина тана Аля дело знали хорошо, не зря же он платил им за работу звонким золотом. Но все-таки, поиски, сколь бы профессионально они не велись, требуют некоторого времени.
Воскресным утром - было оно такое яркое и золотистое, какое случается только в конце апреля, - из высокого каменного дома в городе Карнелине, что на юге Наи, вышел молодой мужчина. Светловолосый и сероглазый, он был одет аккуратно, но без особых изысков; оружия при нем никакого не имелось; а направлялся он на городскую площадь, где в этот ранний час уже расположились торговцы со своими товарами. Молодой человек походил немного по рядам, потолкался среди покупателей, послушал зычные зазывания продавцов, и остановился у прилавка, где нездешними цветущими лугами раскинулись пестрые южные платки из тонкого шифона. Толстая смуглая тетка с подведенными углем глазами сразу же начала нахваливать товар; молодой человек задумчиво перебирал платки, будто никак не мог решить, какой именно взять.
В этот самый момент к нему со спины подступили двое мужчин. Были они не то чтобы очень высокого роста и не слишком широки в плечах - ничем таким они из толпы не выделялись, - но зато на поясах у обоих висели ножны с мечами, которые весьма красноречиво свидетельствовали о привычках своих хозяев. Один из мужчин тихо положил ладонь на плечо молодого человека, а когда тот обернулся, второй жестом пригласил его отойти в сторону.
Найти на рыночной площади тихое место для беседы не представлялось возможным, и трое мужчин просто остановились чуть поодаль от скопления торговых рядов. Вокруг, тем не менее, было довольно шумно, и собеседников то и дело толкал в спину или в бок какой-нибудь нетерпеливый покупатель.
- В чем дело? - вопросил светловолосый молодой человек своих визави, не слишком удачно скрывая за возмущением испуг. - Что вам нужно?
- Ваше имя Арьель, так? И вы - странствующий музыкант?
- Все так, но я не понимаю, что вы...
- Следуйте за нами, господин Арьель. Приказано вас доставить во владения господина тана Альбрехта Аля, в Тальере.
- Ах, вот что... - Арьель перевел дух, но в глазах его по-прежнему оставалась тревога. - Что ему от меня нужно?
- Это он вам сам объяснит.
Арьель не имел ничего против того, чтобы навестить тана в его замке, только ему очень не нравился подобный способ приглашать в гости. Тан настолько соскучился, что послал людей разыскать его и препроводить в замок? Вряд ли. Почему-то Арьелю казалось, что дело тут вовсе не в сентиментальных чувствах владельца Тальерского поместья. Тан что-то от него хочет... но что? Арель почувствовал себя неуютно. Он внимательно вгляделся в лица посланцев тана, и ему окончательно расхотелось ехать в Тальеру. Когда тебя хотят пригласить для дружеской беседы, за тобой не посылают парней, выглядящих, как отпетые головорезы. И уж тем более тебя не приказывают доставить, словно посылку...
- Боюсь, - с преувеличенной любезностью проговорил Арьель, - что я должен буду отклонить приглашение господина тана...
Попытка эта была весьма наивной, и головорезы только усмехнулись и решительно взяли музыканта под локти.
- Вам придется пойти с нами, господин музыкант, - проговорил один из них. - Господин тан очень, очень хочет видеть вас.
В голове мелькнула шальная мысль: а не попытаться ли воспользоваться заклинанием? С зимы Арьель добился в искусстве магии некоторых успехов, хотя ему приходилось самостоятельно продираться сквозь дебри заумных текстов, и без советов наставника он продвигался слишком медленно. Но эту мысль он почти сразу же отбросил. Ему, пожалуй, хватит сил и сноровки вывести из строя одного из головорезов, но второй-то едва ли станет дожидаться, пока очередь дойдет до него. Настоящий маг сумел бы сбить с ног сразу двоих противников, но Арьель не дотягивал даже до уровня подмастерья.
- Хорошо, - вздохнул он с покорностью обреченного. - Поедемте в Тальеру. Но я хотел бы забрать некоторые свои вещи.
- Не возражаем, - усмехнулся головорез. - Только одного вас мы никуда не отпустим, господин музыкант. Придется вам с этой минуты терпеть наше общество.
Потеряв надежду добиться успеха с помощью Элейны, Нэль оставил девушку в покое и начал искать другой путь решения проблемы. В конце концов, всегда существует несколько способов разрешения любой ситуации. Абсолютно любой. И если он сразу схватился за предложенный Безымянным вариант, это вовсе не значит, что других вариантов нет. Безымянный хотя и бог (по крайней мере, с точки зрения смертных людей), но он - живое мыслящее существо; а кто мыслит, тот ошибается. Нэль только мельком подивился на себя: кто бы мог подумать, что когда-нибудь он станет ставить под сомнение абсолютную космическую правоту бога? - и бросил об этом думать вовсе.
Он все еще не мог осознать, что перестал быть человеком - точно так же, как в свое время Двенадцать лишились человеческой сущности, - и лишь смутно ощущал в себе некие силы, которые ранее даже не мог вообразить. Силы эти не имели почти ничего общего с магическим потоком, с которым он привык иметь дело. Магический поток был - для людей, для него же вселенная приготовила что-то иное, более соответствующее его теперешней сущности.
Я был как ребенок, играющий с красивой, блестящей безделушкой, размышлял Нэль. Вот что такое был я со своей магией. Теперь же время игр прошло. Пора мне перестать прятаться за своей вымышленной человеческой слабостью и взять то, что мне предлагают. А так же и то, что не предлагают, но что все равно принадлежит мне. Принадлежит по праву сильного... Я пришел сюда, чтобы оспорить власть Двенадцати - так чего же я жду?
Пора принять власть над миром и ту ответственность, что она за собой влечет. Пора перестать действовать по чужой указке и начать думать самому. Почему я, собственно, был так уверен, что Безымянный лучше меня знает, что делать? Почему поверил, что уничтожение черных книг - единственный способ освободиться из тюрьмы, выстроенной Двенадцатью?
И не нужно, в конце концов, бояться стать Проклятым богом. Бойся, не бойся - если уж суждено, ничего тут не изменишь. Да и не нужно менять, потому что если не я - то кто? Кто примет на себя мир, когда Безымянный отправится искать своих сородичей?.. Вот только бы выдержать, не сломаться, чтобы мир не стал второй моей Аркарой.
С таном Арьель разговаривал неоднократно. Видел его и усталым, и раздраженным, и озабоченным, и возбужденным. Но таким, каким предстал перед ним тан сейчас, не видел никогда. Аль был напряжен, именно физически напряжен, каждая мышца закаменела, словно он был пытуемым, подвешенным на дыбе. Лицо - бледная надменная маска, надетая напоказ, чтобы скрыть бурю отчаянных эмоций. Арьель заглянул тану в глаза и отшатнулся - в серой глубине скалил зубы гнев и полыхала злость. А гневается-то тан, похоже, на меня, отметил музыкант, и, чтобы раньше времени не будить лиха, поклонился молча и весьма почтительно. И отошел в сторонку - на всякий случай.
Тан смерил его гневным взглядом и долго молчал, как будто не находя слов. Он и в самом деле не знал, как начать разговор, чтобы с первых же слов не сорваться на ругань. События последних дней окончательно лишили его душевного равновесия. Король Уиллард настоятельно требовал его возвращения в столицу - мол, засиделся, милый друг, в родовом замке, пора и честь знать. Кстати сказать, король тоже был не в себе, точнее, вне себя. Ранее его донимали только братья Гесинды, чьи интересы по большей части расходились с государственными, да служители Прайоса, которые вдруг начали жаловаться на невнимание к ним верховного бога; в последние недели к ним вдруг присоединились еще и священники и остальных десяти божеств. Служители храмов были в панике - они в один голос утверждали, будто близится конец мира, ибо боги отвернулись от людей и не желают более являть свою милость. Причем, как довольно скоро выяснилось, такая беда приключилась не только в Медее, священники других королевств тоже подняли вой. Король Уиллард, не отличавшийся излишней религиозностью и посещавший храмы только по большим праздникам, понять не мог, чего все эти длиннополые храмовники хотят от него - чем он-то может помочь, если боги более не желают иметь дело с людьми? Впрочем, с этим нужно было что-то делать. С началом религиозной смуты подняли голову почти истребленные было почитатели Безымянного, которые провозгласили скорое пробуждение Спящего бога и гибель Двенадцати, а это уже грозило кровавой резней. Ни Уилларду, ни другим королям этого не было нужно, оказаться втянутыми в религиозную войну они не хотели, так же как и лишаться в ней своих подданных. Уилларду крайне требовалась поддержка всех его советников, среди которых числился и тан - а тот, как известно, не желал покидать свой замок. К силе король, опять же, прибегать не хотел, тем более что понял: проблемы его друга-советника серьезны, и, пока он с ними не разберется, в столицу не поедет. Посылать же за таном отряд и, не приведи Рондра, брать тальерский замок осадой - увольте. Только внутренних конфликтов Медее сейчас и не хватало. Впрочем, когда бешенство Уилларда достигнет нужной степени - тогда может случиться все что угодно... Но тан старался об это не думать.
На религиозных конфликтах, однако, проблемы не иссякли. На небе было неладно - если верить священникам, - но и на земле тоже. Стихии неожиданно пришли в неистовство: ураганы, наводнения и землетрясения - бедствия, о котором в западных королевствах и слыхом не слыхивали! - следовали одно за другим; к побережьям подкатывались громадные волны высотой в сто футов - как рассказывали уцелевшие очевидцы; Истрийский архипелаг разбушевавшаяся морская стихия грозилась затопить полностью. Нужно ли говорить, что все эти несчастья только подогревали вопли священников о конце света и битве Двенадцати с Безымянным.
Тальерский замок природные бедствия пока что обходили стороной, но нервозность его обитателей ничуть не уменьшалась. Тану каждый день докладывали, что Элейна бледнеет, худеет, плачет и временами начинает говорить странные вещи, как будто грезит наяву. Случались у нее и периоды, - к счастью, краткие, - когда она никогда не узнавала. Марика на пару с замковым лекарем принялись пичкать ее всяческими отварами и проводить над ней странные ритуалы, но здоровье девушки не улучшалось. Лекарь серьезно полагал, что Элейна тронулась умом, но тан яростно отмел его предположение и приказал вылечить дочь, чего бы это ни стоило. Немного утешало его то, что Марика молчала и никаких выводов о состоянии рассудка Элейны не делала - а она проводила с девушкой времени больше, чем кто бы то ни было, и лучше всех была осведомлена о ее состоянии.
И только ей Элейна поведала, что Нэль отступился, и более не мучит ее своими требованиями. Но она продолжала видеть его, и - о ужас! - ей казалось, будто она слышит отголоски его мыслей. Марика выслушивала ее настороженно, происходящие перемены не наполняли ее оптимизмом.
О том, что творилось в мире, Арьель, конечно же, был наслышан, и даже как-то пытался соотнести все это с Нэлем. Связующим звеном, очевидно, служил Безымянный, слухи о пробуждении которого едва ли возникли на пустом месте. Если и впрямь это - дело рук Нэля, то должен же он, наконец-то, объявиться! Арьель очень на это надеялся. Ему очень хотелось взглянуть на мага, сжать его холодные пальцы в своих руках... хотя бы просто убедиться, что он жив.
Что до бед Элейны и тана, о них Арьель ничего не знал, а потому не мог понять, почему Аль смотрит на него с такой яростью и злобой.
И не смел спросить об этом.
Наконец, тан нашел в себе силы заговорить - и обойтись без грубостей. Любезными, впрочем, его слова назвать было ты тяжело.
- Моя дочь искала вас, Арьель, - выдавил он сквозь зубы. - Зачем? Отвечайте, Безмянный вас побери!
- Что?.. - только и смог ответить музыкант, широко раскрыв глаза.
- Элейна разыскивала вас! - повторил тан громче и злее. - Чего она хотела от вас?
- Вам лучше спросить у нее... Клянусь, господин тан, я и пальцем ее не...
- Я спрашивал у нее! Все, что она отвечает, это: "Черный маг послал меня! Нэль отправил меня искать господина музыканта!" Не могу же я поверить в этот бред.
- Нэль? - совсем растерялся Арьель. - Но как... где он? Где госпожа Элейна его видела?
- В видениях! - взорвался тан. - Он, видите ли, насылает на нее видения! Морок. Нэль довел ее до того, что она сбежала из дома и отправилась разыскивать вас... между прочим, в одиночку.
Тан говорил и видел, как на лице музыканта явственно проступают непонимание и растерянность. Да, пожалуй, он и впрямь ничего не знает. Арьель всегда казался тану очень искренним человеком, совершенно неспособным к притворству. Не притворялся он и сейчас... Но что же делать? У кого получить ответы, если оборвалась последняя ниточка?
С усталым вздохом тан опустился в кресло. Весь его гнев в одну секунду испарился, словно его и не было, и во взгляде его оставались только усталость и разочарование. Арьель, ошарашенный, словно приросший к полу, смотрел на него с недоумением, испугом... и жалостью. Последнее было тяжелее всего проглотить. Но тан проглотил. Смолчал. Поделом, не будет истерик устраивать.
- Господин тан... - нерешительно заговорил Арьель. - Господин тан... может быть, расскажете, что у вас тут происходит, а? Я, честное слово, ничего понять не могу.
- Знаете что - пусть вам, пожалуй, Элейна сама расскажет... - устало сказал тан. - Она, кстати, просила позволения встретиться с вами, когда вы появитесь в замке. Так что, пойдемте, я отведу вас к ней.
А не сказать ли про сюрприз, который его ожидает? подумал тан и решил: не скажу. Сил уже не было говорить, язык не ворочался во рту. Сам увидит.
Посвящать Безымянного в свои задумки Нэль не стал. Время разговоров прошло, и жаль было тратить силы на слова или лишние мысли. Да и если Золотоглазый захочет узнать, что у него на уме, он все равно узнает. Ему-то слова не нужны уже очень давно.
Решившись окончательно, Нэль молча подошел к Безымянному, сам взял его за руки и поспешно, пока тот не заговорил, как в омут, ринулся в золотые безмятежные глаза.
Он помнил, каково это было, когда мир придавил его, распластав по полу, выбив из легких воздух. Он был готов к повторению этого, и заставил себя предельно расслабиться, чтобы мир вошел в него без помех. Но на сей раз все было по-другому. Теперь это было похоже на то, как если бы приходилось удерживать в слабых руках непомерную тяжесть, вес которой выворачивал суставы и рвал жилы и мышцы. Ноша давила на грудь и мешала дышать. "Через тысячу лет ты перестанешь замечать эту тяжесть"? Ну уж нет! Нэль заставил себя рассмеяться, хотя это и оказалось больно. Тысячи лет не понадобится. Все свершится сейчас!
Только бы выдержать...
Мир пошатнулся.
Нечасто демиург передает свое детище кому-то другому, и еще реже - у него это детище забирают. Немного найдется во вселенной безумцев, готовых добровольно принять на себя тяжесть чужого, не им сотворенного мира. Такую ношу не перебрасывают из одних рук в другие, как набитый тряпками мяч.
Но если случается, что мир меняет хозяина, и вместе с тем - ни много, ни мало - принимает его законы, тогда вся вселенная узнает об этом.
Где был тот источник, из которого в Нэля хлынула неведомая до сего момента, невыразимая словами, сила? И ЧЕМ была та сила? Не магия, нет - уж ее-то Нэль распознал бы с первого глотка, с первой капли. Он знал ее вкус: магия была молодым вином, кисловатым, терпким, легким; теперь же Нэль вкушал медовый напиток, тягучий, золотистый, сладостно-горький. Тяжесть переставала давить на грудь и плечи, и руки стали свободны и легки, как никогда. Нэль вздохнул полной грудью...
Итак. ИТАК, ЭТОТ МИР - МОЙ! Слышите? Кто бы вы ни были - вы слышите? ТЕПЕРЬ ЭТОТ МИР БУДЕТ ЖИТЬ ПО МОИМ ЗАКОНАМ!
Ступив на порог комнаты, Элейну Арьель заметил далеко не сразу. Первым делом, краем глаза он зацепил что-то знакомое - силуэт, поворот головы, светлые локоны. Взглянул внимательнее и ахнул, очередной раз застыв статуей:
- Марика! А ты-то откуда тут!
- Вот, господин тан пригласил погостить немного, - как ни в чем ни бывало отозвалась ведунья. В старом шерстяном платье она выглядела несколько неуместно в роскоши замковых апартаментов, но ее это не смущало. - Заодно тебя поджидала.
- Ничего не понимаю, - прошептал Арьель и перевел взгляд на Элейну, неподвижно сидящую в дальнем углу и не смеющую поднять голову. И не смог удержать горестно-удивленного вскрика: - Госпожа Элейна!..
Ибо он не увидел той девушки, которая запомнилась ему как самое прекрасное создание в мире. Элейна изменилась так странно и страшно, что стала напоминать свою тень. Побледневшая, похудевшая, она все еще была красива, но теперь в красоте ее проглядывало нечто призрачное и почти пугающее. Арьель подумал, что, если дотронуться сейчас до ее руки, она окажется холодной, как у мертвеца...
Позабыв о присутствии тана, он на негнущихся ногах пересек комнату и опустился перед девушкой на колени. Заглянул снизу вверх в глаза:
- Госпожа Элейна! Вы хотели меня видеть? Вот я, перед вами...
- Слишком поздно... - едва шевеля губами, ответила Элейна. - Поздно...
И, закрыв ладонями лицо, заплакала.
Окончательно растерявшись и позабыв теперь уже обо всем, Арьель видел только слезы самой прелестной девушки в мире. А видеть их оказалось выше его сил... Не думая о том, что скажет и сделает господин тан, Арьель нежно обнял девушку и привлек к себе; Элейна тут же обхватила его руки своими (пальцы у нее, и впрямь, оказались ледяными, да к тому же еще и мокрыми от слез), положила голову ему на плечо и залилась слезами пуще прежнего.
- Итак! - сказал Проклятый, не открывая рта, но его услышали все, кто должен быть слышать. - Отныне этот мир живет по моим правилам, по моим законам, они же - законы людей... Ибо я - человек, и я помню об этом. Помните и вы.
В его правилах не было этой усыпальницы, этой тюрьмы, этого склепа. И поэтому, он заставил перестать ее существовать, так же как и охраняющее ее заклинание Двенадцати. Оно теперь ничего не значило. Не имело абсолютно никакого значения.
Вместо земляных стен их с Безымянным обступили деревья - самые настоящие, живые, зеленые. Их листву шевелил легкий ветер, и солнечные пятна прыгали по земле туда и сюда, ловко проскальзывая в щелочки меж листьями. Золотоглазый засмеялся, когда лица его коснулись теплые живые лучи света; и впервые в его смехе Нэль не услышал печальных ноток.
- У тебя получилось, маг! - проговорил Безымянный, щурясь на солнце, как кот. - Тебе не пришлось даже избавляться от второй книги. Я, признаться, не могу понять, как тебе удалось переломить заклинание... но моя благодарность не становится меньше. Благодарю тебя, маг...
Тонкие ладони невесомо легли на плечи Нэля, и бывший властитель мира на несколько секунд мягко сжал его в братских объятиях. Нэль почувствовал, как бьется сердце Безымянного, и удивился: надо же, до сих пор он как-то и не задумывался, что и у бога тоже есть сердце.
- Благодарю тебя, - повторил Золотоглазый. - И - прощай, маг. В этом мире мы с тобой больше не увидимся.
У Нэля не было особого желания встречаться с богом и в любом другом мире, но он не стал этого говорить. Безымянный снова рассмеялся и отступил на несколько шагов.
- ...Не так быстро!.. Не торопитесь.
Двенадцать выбрали самый, пожалуй, патетический момент - и поэтому появление их получилось до тошноты драматичным и эффектным. Словно в театре, когда завернутый в белую хламиду комедиант выскакивает из-под сцены, представляя чудесное явление бога. Выглядело это даже смешно, но Нэль слишком устал, чтобы смеяться. И слишком устал, чтобы ждать, пока Двенадцать выскажутся. Поэтому он заговорил первым:
- Послушайте, господа маги, я не желаю выяснять с вами отношения и разрешать проблемы власти, да и вам не советую. Разойдемся миром. Вы не мешаете мне заниматься моими делами, а я не буду препятствовать вам развлекаться со своими игрушками. Пойдет? Предупреждаю: если вздумаете поднять на меня или же на него, - он кивнул в сторону Безымянного, который отнюдь не торопился исчезать, - руку, окончится это плачевно. Для вас, разумеется. Мне не хотелось бы уничтожать вас, но если дело зайдет настолько далеко - я сумею, не сомневайтесь. Вы не отделаетесь одним лишь удерживающим заклятием. Нет, не рассчитывайте на свое будто бы бессмертие, ничего вечного в мире нет... Немного времени у вас есть, но и только. Так что, возвращайтесь на свой холм и продолжайте играть во властителей мира. Хоть до скончания дней своих, или пока не надоест. Я же хочу только одного - вернуться в свой мир и рассказать людям правду. Вот и все. Верить или не верить в нее - это уже их дело. Я просто хочу быть среди людей...
Нэль понимал, что говорит сбивчиво и путано. Нужные слова почему-то не торопились рождаться на языке, да и охватившая его на пару с усталостью эйфория - как будто от изрядного количества выпитого вина - не способствовала ясности мышления. Но Двенадцать молчали, не пытаясь его прервать. И внезапно Нэль понял, что они, конечно же, были среди тех, кто слышал... среди тех, кто понял. Именно поэтому сейчас они стояли неподвижные, словно обратившись в камень, застывшие и холодные. Они внимали.
Первым зашевелился Прайос. Медленно, словно воздух стал вязким, он подошел к Нэлю и медленно же опустился перед ним на колени, склонив черноволосую голову. Такого Нэль не ожидал. Растерявшись, он вконец позабыл все слова, и ему оставалось только молча смотреть, как вслед за Прайосом преклоняют колена и остальные одиннадцать - один за другим...
Катаклизмы прекратились так же неожиданно, как и начались. Море успокоилось, земля перестала трястись, служители богов примолкли. Ситуация, в общем, стабилизировалась, но это обстоятельство отнюдь не отменяло распоряжения короля Уилларда насчет возвращения тана в столицу. Тем более, что в доме, вроде бы, тоже все наладилось. Элейна после встречи с Арьелем стала немного поспокойнее, перестала дни напролет лить слезы, а ночами с криками просыпаться. Она все еще грустила и оставалась худой и бледной, и аппетит к ней пока не вернулся, но Марика, остававшаяся с ней - по собственной воле - говорила, что ей уже заметно лучше. Правда, она не обещала, что девушка станет прежней, слишком уж много испытаний выпало на ее долю.
- А лучше было бы, - посоветовала Марика, - отправить ее на время в другое место. Переменить окружение, обстановку, чтобы она отвлеклась от грустных мыслей.
- Нужно подумать, - ответил тан, и впрямь задумался. - А что, если я возьму Элейну с собой в столицу? Множество новых знакомых, шумное придворное общество - все это может пойти ей на пользу.
- Может и пойти. А может стать и еще хуже. Лучше бы, все-таки, отыскать какое-нибудь более тихое и спокойное место.
- Например, такое, как твоя избушка? - со скрытой издевкой спросил тан.
Марика спокойно выдержала его взгляд и кивнула.
- Например, такое.
Разумеется, отпускать дочь с ведуньей в лес тан не собирался. Казалось ему сомнительным, что Элейна пойдет на поправку в такой глуши. К этой обстановке нужно еще приноровиться, к лесной жизни девушка совсем не привыкла. И тан решил все-таки увезти Элейну в столицу. Заодно, глядишь, и видный жених подыщется... Он сообщил свое решение дочери, и та, вроде бы, даже немного обрадовалась. И то сказать, сколько можно сидеть взаперти?
Вечером накануне отъезда тан заглянул в свой кабинет, в последний раз проверить, не оставил ли на виду, на столе, каких важных документов. Едва он переступил порог, как взгляд его уперся в темную фигуру, пристроившуюся на краю стола и внимательно изучающую какой-то лист бумаги. Над левым плечом фигуры завис бледно светящийся шар, и в его свете тан увидел, что гость - черноволосый молодой человек в свободных темных одеждах, пропыленными складками ниспадающих на пол. Тан сразу узнал его и лишился дара речи от неожиданности и гнева; а гость поднял голову, улыбнулся и спрыгнул со стола, положив лист на место.
- Мир вам, господин тан, - сказал он, сдержанно поклонившись.
- Мир? - тан едва не подавился собственными словами, с трудом подавив желание схватить гостя за шиворот и вытрясти его из рясы. - Кто тут говорит о мире? Как вы здесь оказались, извольте отвечать? Кто впустил вас?
Молодой человек покачал головой.
- Вы зря думаете на слуг. Они ни при чем. Я сам вошел... они даже не видели меня.
- Послушайте, Нэль! Откуда вы взялись, вообще? Где пропадали? Может быть, объясните?
- Нет, - улыбнулся Нэль. - Не объясню. Вы все равно не поверите. Может быть, когда-нибудь потом... когда вы будете к этому готовы. Пока что, мне нужно поговорить с Элейной.
- Всем нужно поговорить с Элейной! - ядовито вскричал тан, подходя ближе к гостю и пристально вглядываясь в его лицо. Может быть, глаза выдадут то, о чем умалчивают уста? Но нет, взгляд мага был, как и всегда ранее, спокоен и чуть печален. Только теперь он смотрел прямо в глаза собеседнику, что, вообще-то, случалось редко. - Моя дочь в последнее время пользуется бешеной популярностью среди знакомых... Вы уже доставили ей множество неприятностей, не достаточно ли с нее, а, Нэль?
Маг стал серьезен.
- Я знаю, я причинил ей много зла. Именно поэтому я и должен ее увидеть. Где она? У себя в комнате?
Где еще может быть молодая девушка за три часа до полуночи, кроме как у себя в спальне?.. Тан кивнул, мучительно желая сказать "нет", запретить этому странному человеку тревожить дочь, но голос отказался ему служить. Слишком часто я теряю дар речи в последние дни, подумал он с тревогой. Нехорошо...
- Проводите меня, господин тан, будьте любезны. Мне не хотелось бы грубо врываться в ее спальню...
Послушно, словно кукла, тан вышел в коридор. Нэль последовал за ним, не забыв прихватить магический светильник. Он бесшумно шагал рядом с владельцем замка, спрятав кисти рук в рукавах и чуть склонив голову; а тан не мог выдавить из себя ни слова и только мысленно задавал себе один и тот же вопрос: как же Нэль попал в дом?.. У слуг есть приказ не впускать никого без уведомления хозяина, и никто из них не осмелился бы ослушаться. Да и кабинет был заперт, а ключи имелись только у тана.
Они остановились перед дверью, ведущей в апартаменты Элейны. Около нее уже не было охраны, несколько дней назад тан предоставил дочери прежнюю свободу, да только девушка не спешила ею воспользоваться. То ли она полностью смирилась с существованием в четырех стенах и не хотела ничего большего, то ли чего-то боялась.
Тан вопросительно взглянул на Нэля.
- Я подумал, что она, возможно, уже спит...
- Она не спит, - тихо, но убежденно возразил маг. - Прошу вас, господин тан... Вы можете тоже войти, если хотите.
Как он, однако, заговорил... Но тан не мог даже возмутиться. Нэль действовал на него как-то странно, подавляя его волю и сковывая язык. Уж не прибег ли он к помощи какого-нибудь заклинания? Кто знает... Полный дурных предчувствий (совсем как экзальтированная барышня) тан поднял налитую свинцом руку и постучал в дверь.
- Элейна?.. Ты не спишь? Могу я войти? Один человек хочет увидеться с тобой.
Слабым голосом девушка отвечала, что не спит, и что отец, конечно, может зайти.
Тан вошел первым; Элейна сидела у очага, еще не переодевшаяся ко сну, с заколотыми на затылке волосами, и читала. В комнате кроме нее никого не было; Марика, должно быть, уже удалилась к себе. Элейна подняла вопрошающий взор на отца, явно не узнавая стоящего за его спиной человека. Не успел тан ничего сказать, как Нэль быстро подошел к девушке и наклонился над ней, упершись ладонями в подлокотники ее кресла.
Теперь она узнала его. Она вскрикнула, выронила книгу и попыталась отодвинуться. Деваться из кресла ей, однако, было некуда.
- Вы... - только и сказала она дрожащим голосом, глядя на него во все глаза.
- Я, - подтвердил Нэль, как показалось тану, достаточно бесстрастно. - Не бойтесь, Элейна, сегодня я не стану ничего требовать от вас. И никогда более не стану. Я пришел только смиренно просить вас - просить о прощении, если только это, конечно, возможно для меня. Я знаю, что вы испытываете ко мне, и, клянусь - более вы меня никогда не увидите. Забудьте все произошедшее, как дурной сон.
С этими словами он положил сомкнутые пальцы обеих рук на виски Элейны и, склонившись еще ниже, коснулся губами сначала ее лба, потом сомкнутых век. Он чувствовал, как трепещет девушка, как бьются под его руками жилки на висках; кожа ее была - бархат, дрожащие ресницы - золотистый шелк; и велико было искушение запечатлеть - напоследок - поцелуй и на нежных розовых устах. Он удержался. Медленно выпрямился, отнял руки - Элейна поникла в кресле, недвижная и безмолвная.
- Что... что ты сделал с ней?! - тан почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове. Неужели маг не приносит с собой ничего, кроме беды и горя? Воистину, его появление - проклятие для окружающих.
- Ваша дочь спит, - Нэль тихо подошел и встал рядом с таном. Лицо непроницаемо, кисти рук снова скрыты рукавами. - Не тревожьте ее. С ней все будет в порядке, обещаю. Когда она проснется, не будет помнить ничего, что с ней случилось в последние дни... плохого. Про меня она тоже забудет.
- Спит?..
- Да. Вы можете сами в этом убедиться, господин тан.
Странно, подумал тан, почему же я до этой секунды стоял, ровно столб, и не мог сделать и шага? Мне нужно было разрешение этого странного мага, что ли?.. Морок какой-то.
В следующий миг он позабыл о Нэле напрочь, склонившись над дочерью. Элейна, действительно, мирно спала, и на порозовевших губах ее, впервые за много дней, рождалась спокойная и радостная улыбка.
Когда к тан снова обрел все свое самообладание и обернулся, чтобы хорошенько расспросить мага, того уже не было в комнате.
В замке его тоже нигде не оказалось, и никто из слуг его, действительно, даже не видел.
После бурной сцены со слезами и стонами, произошедшей в апартаментах Элейны, Арьель оказался выкинутым из замка буквально за шкирку, как котенок - настолько тана вывело из себя зрелище постороннего мужчины, безо всякого стеснения обнимающего его рыдающую дочь. Он категорически отказался выслушать объяснения Арьеля - который, между прочим, не имел в виду ничего кроме попытки утешить расстроенную девушку. Музыкант был в недоумении. Сначала его грубо притаскивают в замок, а потом так же грубо выставляют оттуда; разумеется, никаких извинений не последовало. И, что самое обидное, он пострадал совершенно ни за что. То есть, Арьель был бы очень не прочь утешить прекрасную Элейну и другими, более действенными, способами, если бы только она дала ему свидетельство своей благосклонности, но ведь ничего подобного не произошло. Ну, а мысли не считаются... мысли - они у всех подобные есть.
Впрочем, все сложилось к лучшему. Арьель вновь обрел желанную свободу, а, кроме нее, ему мало чего нужно было.
Он снова шагал по дороге, прочь от тальерского замка, на север, погруженный глубоко в свои мысли. Так и не поняв толком, зачем Нэль посылал к нему Элейну, он теперь размышлял, что же могла означать эта история. Где может быть Нэль и что ему было нужно?.. Если бы только, наконец, встретиться с ним! Уж он, наверное, смог бы объяснить, как следует.
Удивительным Арьелю показалось и поведение Марики. Вместо того, чтобы с радостью упорхнуть в свой любимый лес, как только представилась возможность, ведунья выразила пожелание остаться в замке. Она, видите ли, привязалась к Элейне и не желает оставлять свою подопечную, пока не убедится, что за здоровье ее не нужно больше беспокоится. А когда наступит такой день, с убежденностью сказала Марика, я обязательно вернусь в лесную избушку. Думаю, произойдет это скоро, так что, братец, когда захочешь навестить меня снова, приходи туда...
Дорога привычно ложилась под ноги пыльным ковром. Тальерский замок остался далеко позади, каждый день - новые люди, новые города и деревеньки, новые песни и полученное за них медь и реже - серебро. Арьель шел обратно в Карнелин, чтобы забрать несколько оставленных там вещей, которые он не захотел нести с собой к тану. Среди них была и черная книга.
На дороге, бежавшей от одной деревни к другой, было пусто и тихо. Арьель шел, задумавшись, и не сразу обратил внимание на сидящего на плоском сером камне у обочины человека. А, заметив, удивился - надо же, такая заброшенная дорога, а вот ведь пересекся же с другим путником.
Путник этот был облачен в черный жреческий балахон с капюшоном, опущенным чуть ли не до подбородка. Он сидел, склонив голову - так, что не видно было лица, - и чертил что-то в пыли у своих ног концом длинной тонкой ветки. Арьель молча прошел мимо, не поприветствовав его: что-то такое было в этом человеке, из-за чего музыканту не захотелось с ним заговаривать. Да и вообще он недолюбливал священников, особенно странствующих. Обычно они оказывались не слишком приятными людьми.
Он занес ногу для следующего шага, да и поставил ее обратно, услышав вдруг за спиной:
- Куда путь держишь, друг Арьель?
С трудом веря своим ушам, Арьель медленно обернулся. Черный священнослужитель сидел все так же потупившись, и острый кончик палки выводил на обочине странные знаки.
- Нэль?..
- Хорошо, что тан Аль выпустил тебя целым и невредимым. Я уж опасался, что у него для тебя веревка припасена.
- Нэль, это и вправду ты?!.
Человек в рясе поднял голову, откидывая с лица капюшон. Арьель смотрел во все глаза: и впрямь - Нэль! Сидит, скалит зубы в довольной усмешке, и видно - сдерживается изо всех сил, чтобы не расхохотаться в голос.
- Безы... мянный бы тебя побрал, Нэль! Откуда ты знаешь про тана? И ты что, сидел и специально ждал меня здесь?
- Ждал... Между прочим, как твои успехи в магии, друг Арьель?
- Да не очень... - Арьель постепенно переставал что-либо понимать. Встреча эта странная, и разговор тоже чудной. Откуда Нэль взялся? С неба, что ли, свалился? Да и что это он, вместо того, чтобы объяснить хоть что-нибудь, сразу заводит разговор про магию? - Непонятно там в книгах все... Не разобрать. Но...
Нэль кивнул.
- Да, самому трудно. А хочешь разобраться? Я помогу. Я как раз подумываю о том, чтобы набрать учеников.
- У... учеников? Может, ты сначала расскажешь, что происходит?! Где ты был? Откуда появился? Откуда знал, что я пойду по этой дороге?
Нэль неудержимо расхохотался.
- Как много вопросов, друг Арьель! - воскликнул он, отсмеявшись. - Терпение, я на них отвечу, на все, обещаю. Но, сначала, скажи мне - нужна тебе еще моя компания или нет? Или ты, как и некоторые наши общие знакомые, считаешь, будто я приношу только несчастья?
- Глупость какая! - возмутился музыкант.
- Да не такая уж и глупость... - вздохнул Нэль, поднимаясь и отряхивая рясу от приставшей дорожной пыли. - Так куда идешь, ты говорил? В Карнелин? Хороший город. Можно начать оттуда.
- Начать что?... И, Нэль, я ведь не говорил тебе, что иду в Карнелин!
Нэль обратил на него смеющийся взгляд черных глаз.
- Ах, Арьель! Я так много должен рассказать тебе! Боюсь даже, ты мне не поверишь... Но пойдем, рассказывать можно и в пути. А мне так не терпится поскорее приступить к делу.
КОНЕЦ